"Я вижу свое предназначение в том, чтобы делать фильмы, от которых бы вам стало теплее. Мне нравится делиться со зрителем своим пылом. Знаете, нынешний рациональный мир пришел к тому, что хорошо только то, что "круто", "кул", а "кул" - по-английски значит "прохладно"... Попробуйте начать монтировать фильм - и вы неизбежно столкнетесь с тем, что вам нужно будет либо подчиниться ритму современности, либо прислушаться к своему сердцу."
"Все, что у вас сейчас есть, это Голливуд, который сам по себе - чистый яд. Он был ключевым местом в истории искусства двадцатого века: он сохранял и защищал человеческие идеалы. А потом, как любой великий город, он пришел в упадок и переродился в самое гадкое промышленное предприятие на свете. Думаете, почему сегодня у нас нет Френка Капры? Нынешним зрителям он не нравится? Ерунда! За последние шестьдесят лет люди ничуть не изменились!"
Когда Кустурица получил своего первого "Золотого льва" за лучший дебют на Венецианском Кинофестивале за фильм "Помнишь ли ты Долли Бэлл?" (вариант названия от Сергея Кудрявцева: "Помнишь ли, Долли Бэлл?" - прим. ред.), он служил в армии. Чтобы юный гений смог получить свою награду в Венеции, Министерство обороны выписало ему специальное разрешение, позволяющее покинуть Югославию только на 24 часа.
Эмир Кустурица построил свой собственный городок, в окрестностях которого время от времени проходят съемки его фильмов.
"Меня перекормили демократией. При демократии граждане выбирают мэра. Я построил свой город и теперь сам выбираю граждан."
"Не спрашивайте, сделаю ли я снова шедевры вроде "Времени цыган" или "Андеграунда". Не сделаю! Буду деградировать!"
"Чтобы зрители не огорчались, я в конце фильма "Завет" поставил титр: "Happy End". Многим это понравилось. Все подумали, что там и вправду хэппи энд."
"Я всю жизнь мечтал снять фильм, который был бы похож на работы советских мастеров. В студенчестве был без ума от "Рабы любви" Никиты Михалкова."
"Главная ошибкая Милошевича была в том, что он думал, что сербов - двести пятьдесят миллионов. И в том, что у него не было пары атомных бомб в кармане."
"Я вижу свое предназначение в том, чтобы делать фильмы, от которых бы вам стало теплее, в том, чтобы делиться с вами своим пылом. Знаете, сейчас рациональный мир пришел к тому, что хорошо только то, что "круто", "кул", а "кул" - это значит "прохладно". Слишком рационально. Вы, вообще, когда свои фильмы монтируете, как ритм выбираете - по тому, как ухает вокруг вас современный мир или к своему сердцу прислушиваетесь?"
"Все должно продаваться! Все должно покупаться! Все должны покупать! У каждого должен быть свой Jeep!"
"Окей, мы были мусульманами двести пятьдесят лет. До этого мы были православными. А сербами мы были всегда, так что никакая религия нас не изменит. Мусульманами мы стали только, чтобы от турок спастись."
"В Сербии меня ненавидит много людей. Они жаждут вестернизации, совершенно не понимая, что западный мир биполярен, в нем много хорошего, но и плохого не меньше. Опыта западной жизни у сербов нет, поэтому часто они любую западную какашку с легкостью принимают за сладкий пирожок."
"Когда я снимаю фильм, мне, порой, хочется себя убить. Не вижу света в конце тоннеля."
"Города меня достали. Четыре года я провел в Нью Йорке. Десять - в Париже. В Белграде какое-то время пробыл. По мне они - сплошь аэропорты. Город - это самое унизительное место для жизни, особенно у нас."
"Все, что у вас сейчас есть, это Голливуд, который сам по себе - чистый яд. Он был ключевым местом в истории искусства двадцатого века: он сохранял и защищал человеческие идеалы. А потом, как любой великий город, он пришел в упадок и переродился в самое гадкое промышленное предприятие на свете. Думаете, почему сегодня у нас нет Френка Капры? Нынешним зрителям он не нравится? Ерунда! За последние шестьдесят лет люди ничуть не изменились!"
Когда Кустурица получил своего первого "Золотого льва" за лучший дебют на Венецианском Кинофестивале за фильм "Помнишь ли ты Долли Бэлл?" (вариант названия от Сергея Кудрявцева: "Помнишь ли, Долли Бэлл?" - прим. ред.), он служил в армии. Чтобы юный гений смог получить свою награду в Венеции, Министерство обороны выписало ему специальное разрешение, позволяющее покинуть Югославию только на 24 часа.
Эмир Кустурица построил свой собственный городок, в окрестностях которого время от времени проходят съемки его фильмов.
"Меня перекормили демократией. При демократии граждане выбирают мэра. Я построил свой город и теперь сам выбираю граждан."
"Не спрашивайте, сделаю ли я снова шедевры вроде "Времени цыган" или "Андеграунда". Не сделаю! Буду деградировать!"
"Чтобы зрители не огорчались, я в конце фильма "Завет" поставил титр: "Happy End". Многим это понравилось. Все подумали, что там и вправду хэппи энд."
"Я всю жизнь мечтал снять фильм, который был бы похож на работы советских мастеров. В студенчестве был без ума от "Рабы любви" Никиты Михалкова."
"Главная ошибкая Милошевича была в том, что он думал, что сербов - двести пятьдесят миллионов. И в том, что у него не было пары атомных бомб в кармане."
"Я вижу свое предназначение в том, чтобы делать фильмы, от которых бы вам стало теплее, в том, чтобы делиться с вами своим пылом. Знаете, сейчас рациональный мир пришел к тому, что хорошо только то, что "круто", "кул", а "кул" - это значит "прохладно". Слишком рационально. Вы, вообще, когда свои фильмы монтируете, как ритм выбираете - по тому, как ухает вокруг вас современный мир или к своему сердцу прислушиваетесь?"
"Все должно продаваться! Все должно покупаться! Все должны покупать! У каждого должен быть свой Jeep!"
"Окей, мы были мусульманами двести пятьдесят лет. До этого мы были православными. А сербами мы были всегда, так что никакая религия нас не изменит. Мусульманами мы стали только, чтобы от турок спастись."
"В Сербии меня ненавидит много людей. Они жаждут вестернизации, совершенно не понимая, что западный мир биполярен, в нем много хорошего, но и плохого не меньше. Опыта западной жизни у сербов нет, поэтому часто они любую западную какашку с легкостью принимают за сладкий пирожок."
"Когда я снимаю фильм, мне, порой, хочется себя убить. Не вижу света в конце тоннеля."
"Города меня достали. Четыре года я провел в Нью Йорке. Десять - в Париже. В Белграде какое-то время пробыл. По мне они - сплошь аэропорты. Город - это самое унизительное место для жизни, особенно у нас."